Глава вторая. О происхождении гербов

§ 6. Общий ответ на предложенный выше вопрос тот, что гербы завещаны нам германцами средних веков и рыцарством. Но трудно найти двух писателей, которые бы сходились на этот счет в подробностях. Заслуга первенства обработки геральдики остается за ученым иезуитом Менестрие (Menestrier P.C.E.), который оставил потомству, кроме других сочинений, две по этой части главные книги: "Nouvelle methode raisonnee du blason ou de l' art heraldique" и другое: "L'origine ou vraie pratique de l'art du blason" (1659). Они заслуживают внимания и до настоящего времени, хотя после него об этом предмете писано было очень много и история вообще сделала шаг вперед. Говоря о геральдике Западной Европы только для объяснения атрибутов в наших гербах, мы, по необходимости, оставляем подробности несогласий между писателями относительно происхождения гербов и остановимся только на результатах, добытых наукою.

§ 7. Германские и галльские народы, отличающиеся воинственным своим духом, имели издавна обычай носить на войне пестро выкрашенные щиты, а шлемы — украшать изображениями животных. На это прямо указывает Тацит, говоря: "Scuta lectissimis coloribus distunguunt" (German. P. 6. [Щиты различными цветами отмечают (лат.)]), и в другом месте: "Germano ne scuta quidem ferro nervore firmata, sed vinimum textus seu tenues, fucatas colore tabulas" (Annal. 2. 14. [У германцев нет панцирей, нет шлемов, да и щиты у них не обиты ни железом, ни кожею - они сплетены из прутьев или сделаны из тонких выкрашенных дощечек (лат.)]). А о шлемах галлов говорит Диодор Сицилийский, что к ним прикреплялись рога и изображения животных.

Но мы видели обычай этот и у других народов древности, которые тем не менее не имели сами гербов и не передали идеи их новому человечеству. Германские же племена были в сравнении с ними поставлены совсем в иные отношения, и оттого принялось, дало корень и развилось у них учреждение, которое так тесно связано с дворянством Западной Европы.

Германская община, вторгаясь в чужую землю и покоряя жителей ее, имела в виду обеспечить себя насчет владения недвижимою собственностью. На нее человек, особенно первобытный, привык смотреть с уважением. Nulla terra sine domino, нет земли без господина, — было девизом того времени, но не менее справедливо было бы сказать тогда, что нет благородного дворянина без земли. Большего упрека, чем безземельность, трудно было найти для дворянина того времени. Поэтому раздел приобретенной оружием земли был первым последствием победы и завоевания. Старший между равными, вождь (primus inter pares), брал себе лучший участок и делил остальное между товарищами. Последние через это не становились самостоятельными и обязаны были верностью (trustes) своему вождю, который и выводил их в случае нужды на поле брани. С другой стороны, у каждого мелкого владельца вассальной земли были свои подчиненные, которые смотрели на него как на своего господина и под его знаменем примыкали к отряду. Поэтому отличительные знаки на вооружении были необходимы и притом не только для различия благородных от roturiers, подвластных, но и для того, чтобы можно было распознавать от других главного представителя вассального участка. Позднее, во время крестовых, напр., походов, когда дворянство, рыцарство всей Западной Европы, вдохновившись одною святою идеей, шло на Восток для освобождения гроба Господня, необходимость в этих знаках была еще настоятельнее, и мы увидим, что это событие было одним из главных, давших толчок развитию гербов.

Но задолго до этого мирового события рыцарство, благородное конное дворянство, имело случай сталкиваться с неверными, с маврами в Испании, защищать христианство и прекрасный пол, так что не подлежит сомнению, что при дворе Карла Великого рыцарство (la chevallerie) уже имело тот блеск, который ему приписывают поэты и повествователи того времени.

Как рыцарство, вытекшее совершенно естественно из духа германского народа, из его быта, положения в завоеванной Европе и из отношений к покоренным народам, было обще всем странам, населенным германцами, так и гербы стали принадлежностью дворянства всех стран Западной Европы. Как далее в одних странах дух рыцарства под влиянием местных причин развился в более широких размерах и блестящих формах, а именно: в Англии, Франции, Германии и в наших нынешних Остзейских провинциях, так в них же оказалось более правильное развитие гербов.

Если трудно перечислить все частные причины, которые в Западной Европе вообще и в каждой из ее стран в особенности дали толчок к образованию гербов, их усовершенствованию и разветвлению, то необходимо отыскать причины, по которым геральдика усвоила гербу твердые и повсеместно однообразные приметы. Знаки отличия, носимые даже на оружии, мы видели, не были чужды многим народам глубокой древности; но они не признаются за гербы, потому что не считались непременною принадлежностью воина, не переходили в его род и не становились его достоянием. Особенность в этом отношении рыцаря средних веков станет совершенно наглядною, ясною, когда посмотрите на этого благородного воина, который сам весь закован в стальные латы: у него на лице опущено забрало, так что представителем всей его личности, скажу больше, его убеждений, его мысли становится один щит. По нем читали и знали, с кем имеют дело. Точно так и лошадь рыцаря едва видна из-под тяжелого вооружения: как же не отличить и коня знаком, видимым на щите? Необходимость употреблять чаще и чаще щиты на поле брани и чести и сродное человеку желание сохранить в своем потомстве память о подвигах предков вызвала потребность в обработке гербов и в укреплении за каждым рыцарем и его родом того герба, который был (и мы увидим по большей части не случайно) избран его представителем. Очевидно, что время, когда и страна, где всего более представлялось случаев являться в вооружении, должны были породить необходимость в гербах, в строгом их изучении и разграничении. Нет сомнения, что самое благоприятное для этого время был конец XI и начало XII столетия, и, действительно, к этому времени относятся древнейшие гербы в настоящем смысле слова: на картинах, печатях стали представлять воина на коне, в полном вооружении, в шлеме или короне, если герб принадлежал королю, а на левой руке витязя был виден щит с изображением разных знаков и эмблем. По тщательным разысканиям ученых бенедиктинцев древнейшая известная им гербовая печать привешена к одной грамоте графа Роберта Фландрского 1072 г.: на щите изображен лев Фландрии, а на печати графа Раймунда Тулузского 1088 г. — крест Тулузский. Гораздо чаще и обыкновеннее стали гербы и печати с гербовыми изображениями с XII и XIII столетий. Даже государственные гербы Англии и Франции обязаны своим установлением этому же времени, хотя известно, что окончательное их образование последовало позднее, так, напр., число лилий во французском гербе ограничено тремя только в правление короля Карла V (1380 г.) . Германский императорский орел, который, как общий символ власти, конечно, встречается довольно рано, является постоянным и твердым гербом на печатях только со времени Рудольфа Габсбургского, а двуглавый орел только при императоре Сигизмунде (Ledebur. Streifzuge durch die Felder des koeniglichen preussischen Wappens. Berlin, 1842).

Одиннадцатый век, сказали мы, видел образование гербов в современном значении слова, и вот те события, которые были причиною этого явления: 1) развитие рыцарства и установлений, с ним тесно связанных; 2) турниры и обряды, при них соблюдавшиеся, и 3) крестовые походы.