Глава седьмая

§ 48. Печати городов. В наказах, которые давались воеводам при отправлении их в области, для заведывания ими, нередко предписывалось вместе с городскими ключами, нарядом, пушками, деньгами, бумагами принять и печать городскую (Акты исторические... Спб., 1842. Т. 5, № 66. (Далее: АИ)). О изображении на ней, к сожалению, не упоминается, как о предмете общеизвестном, и потому сведения о городских печатях скудны. Впрочем, если сообразить, в какой связи печать князя находилась с штемпелем на его деньгах, то можно догадываться, что и городское знамя во время существования уделов изменялось вместе с обладателем города и области, т.е. что князь, избрав для себя эмблему, печатая ею бумаги, до управления областью относившиеся, тем самым усваивал ее городу и области. Если для доказательства справедливости этого предположения как общего правила недостает у нас материалов, тем не менее печати Киева, Москвы и Литвы, бывшие первоначально личными великих князей и обратившиеся в последствии времени в печати и гербы городские, не только не противоречат нашей догадке, но, напротив, подтверждают ее.

Таблица XVIII

Несмотря, однако, на всю скудость сведений об этом в высшей степени любопытном предмете, городские печати заслуживают полного внимания русского геральдика, потому что ими только объясняются эмблемы, вошедшие в гербы княжеских и древних дворянских фамилий, которые произошли от удельных князей русских. Так как при рассмотрении княжеских печатей были уже сделаны выводы о том, каким образом после долгих колебаний установились знамена для Киева и Москвы, то мы переходим к другим городам, но при этом должны ограничиться теми из них, у которых образовалось постоянное изображение на печати, несмотря на перемены, которым она должна была подвергаться вместе с переменою князей. С образованием же государственного и областных гербов в них вошли те знамена с городских печатей, которые усвоены городам этим давностью, а для других, использовавшихся постоянным знаменем, были сочинены новые эмблемы (что всегда означалось в самом указе об утверждении городского герба), которые и нашли себе место в гербах княжеских фамилий.

Если справедливо то, что городская печать была в зависимости от печати князя, то скорее всего должно было образоваться неизменное знамя на печатях тех городов, на которые обстоятельство это не могло иметь влияния. Мы говорим о Новгороде и Пскове. Для городов этих печать была тем необходимее, что они, вступая в сношения с разными областями, должны были утверждать свои коммерческие сделки печатями, по общепринятому в то время обыкновению. Самые же эти сношения, знакомя Новгород и его пригород с печатями других стран, произвели то, что новгородские и псковские печати отличаются правильностью геральдических фигур: положение лап, хвоста, самая форма зверей и вооружение людей заставляют подозревать в составителе их знакомство с геральдикою того времени.

Новгород, заключая договоры с Москвою и другими городами, равно как давая жалованные и тому подобные грамоты, всегда означал имена своих представителей, распоряжение это делавших, как-то: посадников, тысяцких, которые и прилагали личные свои печати (они будут изложены в главе о печатях должностных лиц); но тем не менее образовались и особые для городов этих эмблемы.

Таблица XIX

Из двух печатей новгородских, которые сохранились на договорных грамотах 1426 и 1461 гг. Новгорода с великим князем Тверским Борисом Александровичем (СГГД. Т. 1.С. 24), изображены: на одной геральдическое животное, с лошадиною головою, а задом и ногами львиными, бегущее влево с поднятым хвостом, между головою и шеей видна веревка в виде узды, а на обороте надпись: печать Новгорочкая (табл. XII, рис. 8), а на другой какое-то животное вроде тигра, пантеры или, может быть, мифическое, над ним две звездочки, и на обороте печати надпись: печать Великого Нова-города (табл. XII, рис. 9). Между тем на новгородских деньгах всего чаще виден князь в короне, судящий или милующий стоящего пред ним человека, а на обороте надпись: Великого Новагорода (с небольшими изменениями). Впрочем, сохранилась печать и с подобным штемпелем от XV, как думают, века (табл. XVI, рис. 6) (Memoires de la Societe d'Acheologie. T. 1. P. 365; Koehne's Zeitsschrift fur Munz-Ziegel und - Wappenkunde. B. 6. Tf. 12). Вместо князя видна на ней женская фигура. Не Марфа ли это Посадница? Когда Новгород был присоединен к Москве, на его деньгах стали писать: Печать великого князя, а еще позднее изображать двуглавого орла (Чертков А. Д. Указ. соч. С. 143. См.: Reichel. P. 355 fl).

Позднейшее изображение на печати новгородской объясняется тем значением, которое имели в древнем Новгороде вече и архиепископ, владыка города св. Софии. Как вечу была предоставлена высшая административная и судебная в Новгороде власть, так, с другой стороны, архиепископ его был советником новгородцев, посредником между князем и жителями, ходатаем за них пред великим князем и Москвою. Договоры, Новгородом заключаемые, по благословению архиепископа, утверждались его печатью, которой и давалось почетное с левого края место. Такое же значение было оставлено владыке и по присоединении Новгорода к Москве, а что это так было даже в царствование государя Михаила Федоровича, достаточно привести следующее свидетельство разрядной книги 1617 г. В этом году были посланы ведать государевы и земские дела в Новгороде боярин и воевода князь Иван Андреевич Хованский да стольник князь Федор Андреевич Елецкий. Наказ был дан им самый подробный, что условливалось неопределенностью в то время отношений России к Польше и Швеции; а в конце этого наказа воеводе вменено в обязанность "в больших делах приходить к митрополиту Исидору (Митрополия в Новгороде учреждена в 1589 г. Первым новгородским митрополитом был Александр (1589-1591), за ним Варлаам (1592-1601), а после него Исидор (1603-1619). Амвросий, Т. 1. С. 78-79) советоватись с ним, как которому делу быти пригоже и как бы государеву делу быти лучше и прибыльнее; а митрополиту о том от государя писано" (Официальные разряды, изд. II Отделением Собственной е.и.в. канцелярией.Спб., 1853. Т. 1. С. 333). Как бы то ни было, сохранившиеся от XVI в. и известные нам новгородские печати носят на себе следы той важности, которая придавалась вечу и архиепископу новгородским, и замечательны потому, что представляют начало того изображения, которое потом перешло на печать новгородскую и сохранилось в гербе этой губернии. Вечевые ступени (Судя по изображению на печати новгородской, можно полагать, что она старше XVI столетия: она, вероятно, была вечевая и современна вечу, но сохранилась от XVI в. на отписках воевод новгородских) (вече собиралось на возвышении, на степенях, отсюда степенные посадники, тысяцкие) и положенный на них посох архиепископа служили выразительными эмблемами власти светской и духовной, в нераздельном соединении. Надпись вокруг гласит, что это печать господина Великого Новагорода (табл. XIV, рис. 5). Впоследствии времени к этому основному изображению прибавлены дополнительные атрибуты, напр. медведь и собака, которых видим на печати Грозного, с подписью вокруг: Печать наместника Великого Новагорода (табл. XV, рис. 6), или два медведя на памятниках XVII в., напр., на серебряном троне, на тарелке царя Алексея Михайловича (табл. XV, рис. 3, 7). Не это ли знамя разумелось в крепостной новгородской книге XVI в., в которой при записке акта с означением его содержания и формы упоминается: "У полные печать, писано в кругу тамга Великаго Новаго рода"? А что тамгою означали изображение, видно из того, что в других местах той же любопытной книги для отличия отмечено: "У полные печать писана в кругу с писью". Не разумелось ли здесь печать с надписью "Печать Новгородская"?

Таблица XX

Дальнейшие изменения новгородской печати будут изложены в истории городских гербов.

Рано также образовалась печать псковская: на ней встречаем геральдически верное изображение барса с расправленными когтями, высунутым языком и поднятым хвостом, бегущего вправо, а вокруг надпись: Печать господарьства Псковского (табл. XIV, рис. 2). Источник, откуда заимствована эта геральдическая фигура, должно искать в сношениях Пскова с городами Западной Европы, с Ганзою. К дошедшим до нашего времени серебряным псковским печатям приделаны проушины, из чего можно заключить, что они носились псковскими посадниками на шее и, может быть, служили знаком их достоинства. При покорении Пскова великим князем Василием Иоанновичем в 1510 г. они взяты были в Москву и ныне хранятся в Московском архиве Министерства иностранных дел (Предисловие покойного Малиновского (СГГД. Т. 2. С. V-VI)). А что барс действительно был знаменем, печатью псковскою, тому лучшим доказательством (кроме приведенной надписи) служит денежный штемпель на древних псковских монетах: с одной стороны человек впрям, в короне (по мнению г. Рейхеля, епископской), держит в правой руке обнаженный меч (изображение крайне безобразно и выбито в подражание монетам, которые в Дерпте чеканил епископ и которые могли быть в обращении между псковитянами по соседству с Дерптом). На обороте псковских денег представлено четвероногое со всеми атрибутами барса, видимого на печати, но обращенное влево, как и на серебряном престоле (табл. XV, рис. 10), вокруг надпись: Деньга Псковская (Чертков А.Д. Указ. соч. С. 151. Reichel. P. 358).

От начала XV столетия (1414 г.) сохранилась полоцкая печать с надписью: печать Полоцькая и Святоие Софьи (СГГД. Т. 2. С. 17).

У других городов, также старых, печати, если только не состояли из надписей, должны были иметь постоянные изображения, и что предание о них существовало, видно из того даже, что при составлении городам гербов многие из них называются старыми; а что мы их не знаем, это могло произойти оттого, что городская печать заменялась первоначально печатью того князя, который владел впоследствии личною печатью чиновника, областью управлявшего. Любопытное в этом отношении известие сохранилось в дворцовых разрядах 1626 г. о том, какие дела в Новгороде какою печатать печатью. Новгородский воевода князь Одоевский писал царю Михаилу Федоровичу, что до него князь Ромодановский, бывший на Новгородском воеводстве, кроме новгородской печати, употреблял свою собственную, которую и взял с собою, и этою печатью он печатал грамоты о всяких пограничных делах, в шведские города к горододержавцам и для купцов проезжие, а прочие бумаги печатал печатью новгородскою, и что так поступали и прежние новгородские воеводы, которые, уезжая, увозили с собою свои печати, как лично им принадлежавшие. Новгородская же печать употреблялась "до Новгородскаго разоренья и после него" в отписках к государю о разных делах, наказных памятях, в приговорах по делам поместным и судным (т.е., по теперешнему выражению, вотчинным и исковым) и во всяких государевых делах. Не зная, чего держаться и как поступать на будущее время, князь Одоевский представлял об этом царю Михаилу Федоровичу, который, хотя разрешил поступать впредь, "применяясь к прежнему, как было до сих мест", велел, однако, разыскать, давно ли воеводы печатают бумаги своими печатями "и по государеву ли указу или собою то делали, или изстари так повелося" (Дворцовые разряды, по высочайшему повелению изданные II Отделением Собственной е.и.в.канцелярии. Спб., 1850. Т. 1. С. 812-814). Отписку по этому предмету велено было отдать в Посольском приказе, в делах которого и должно искать ответа на этот важный вопрос.

Таблица XXI

Города новые, выстроенные в XVI и XVII столетиях, равно как покоренные оружием русским, получили уже печати от правительства русского, напр. Астрахань, Казань, города сибирские, и с этих-то печатей изображение перешло в областные и городские гербы или без изменений, или с небольшими переменами, которых требовала, быть может, геральдика (АИ. Т. 4, № 104, 209; Т. 5, № 259). Мы представляем две печати с грамот XVI и XVII вв.: на них одна царства Астраханского (такова надпись вокруг) с эмблемою, перешедшею в XVIII столетие в герб города: Астраханская царская корона, а под ней обнаженный меч (табл. XIV, рис. 6), а другая представляет двух соболей, стоящих на задних лапах, а в передних держащих щит с надписью: Царства Сибирского (табл. XIV, рис. 3).