Глава восьмая

§ 49. Печати духовенства. По введении в отечестве нашем христианства, первыми у нас учителями, распространителями православия, первыми помощниками великих князей на этом поприще были духовные лица греческого происхождения. С другой стороны, значение у нас духовенства по высокой степени образованности, которою оно так резко отличалось от других состояний, наконец, доверие к нему великих князей, видевших в духовенстве лучших себе помощников к распространению в народе просвещения: все это условливало участие духовенства нашего, особенно высшего, в совершении разного рода актов, договоров, трактатов. Подпись митрополита Московского (нередко на греческом языке) скрепляет не один государственный документ даже XIV и XV столетий, как это уже было показано в истории печатей княжеских. Но, по обычаю того времени, подписи было недостаточно: оттого печати духовных лиц встречаются часто и сохранились в большом количестве.

Штемпель на печатях духовных лиц, несмотря на все их разнообразие и ничтожные, по большей части несущественные, видоизменения, следовал известным, раз принятым началам и сообразовался с саном и достоинством лица, печать употреблявшего, так что для этого рода печатей раньше других образовались твердые и неизменные правила. Не может быть сомнения, что духовенство наше обязано и идеею их и изображением Византии. Отсюда первые лица духовенства русского вывезли свои печати, с которых изображение преемственно переходило с местом и саном. О таком происхождении печатей из Византии свидетельствуют лики Божией Матери и Спасителя, сделанные правильно, изящно и совершенно сообразно византийскому иконописному пошибу. Время не пощадило, или до сих пор, по крайней мере, не открыто печатей с греческими надписями звания и имени духовного лица, и потому трудно поддержать догадку о существовании таких печатей; но она вытекает сама собою из строгого соответствия между подписью лица и означением имени на его печати. Впоследствии, может быть, откроются подобные экземпляры. Из сравнения же тех, которые имеем в настоящее время, оказывается, что как существенным в древних печатях княжеских было изображение святого, которого имя носил князь, и надпись, чья печать, так и духовенство считало необходимым изображать на печатях своих с одной стороны образ Божией Матери и Предвечного Младенца, или крест, или образ иного святого, а с другой означать, кому печать та принадлежит, и притом означать это или буквами в строку, или, изобразив руку, надписать, чья она. Последующее исчисление покажет, какие правило это принимало оттенки в применении к духовным лицам разных санов. Повторяем, что обычай присвоил каждому из них атрибуты, которые впоследствии утверждены за ним положительным законодательством; а потому привычный глаз и без подписи узнает, принадлежит ли печать архиепископу, митрополиту, епископу или священнику.

Таблица XXII

В исчислении печатей лиц духовного звания, следуя порядку хронологическому, мы начнем с Великого Новагорода, где значение владыки было совершенно исключительное и иное, чем в других областях России.

На древних новгородских грамотах и на договорах Новгорода с разными князьями встречаются следующие свинцовые печати архиепископа Новгородского, а именно на грамотах 1305 и 1308 гг. архиепископа Феоктиста: лик Богоматери с Предвечным Младенцем на персях, с боков надпись: Μρ.θγ (Матерь Божья), а на обороте: Фектист Архиепископ Новгородский (табл. VIII, рис. 1) (СГГД. Т. 1.С. 7, 12, 15). Такое же изображение, отличающееся, впрочем, красотою отделки, было у архиепископа Новгородского Давида (Там же. С. 16) (имя это означено на обороте печати), но нет титл: Μρ.θγ, которые опять являются на печати архиепископа Алексея (Там же. С. 22). Позднее, а именно в XVI в., у новгородского архиепископа в печати видим благословляющую руку, слева, справа и сверху ее по ветке (Там же. С. 507, 596), а вокруг надпись; но что прежнее обычное изображение не было вовсе оставлено, тому служит доказательством печать архиепископа Новгородского Александра, приложенная к приговорной грамоте всего духовенства о монастырских вотчинах 1580 г.: на печати этой видим с одной стороны Матерь Божию, а с другой три деревца, в виде виноградных лоз и вокруг надпись: Александр Великого Нового (рода) архиепископ (Там же. С. 586). Считаем также нелишним отметить при этом печать одного из архиепископов Новгородских Евфимия (их было три от 1423 по 1451) (Амвросий. Т. 1. С. 75), сохранившуюся на жалованной грамоте, данной, по его благословению, посадниками новгородскими Сергиевскому монастырю в Маковце на разные преимущества: первая по порядку с левого края печать, без сомнения, владыки Новгородского, хотя, против обыкновения, на ней нет надписи с его именем. На печати этой изображен с одной стороны восьмиконечный крест, у подножия его эмблема победы, одержанной над смертью, — мертвая голова, с правой стороны креста копье, с левой дерево, а по бокам надпись: Ис. Хр. Hi-ка. На обороте образ Божией Матери в фелони, стоящей с подъятыми руками, и Младенец у ее сердца. Надписи: Μρ.θγ.Ιс-Χс (табл. XIII, рис. 1).

Изображение Матери Божией перешло и на печать митрополитов Московских; так, на серебряной позолоченной печати Алексея митрополита, привешенной к духовной грамоте вел. кн. Дмитрия Иоанновича 1371 г., изображен с одной стороны лик Богородицы, а с другой стороны видна надпись: Божиею (пропущено: милостью) печать Алексея митрополита всея Русии (СГГД. Т. 1.С. 51). Внешняя форма этих печатей, пошиб изображения и почерк надписи совершенно тот же, какой видим на печати великокняжеской: нельзя сомневаться в том, что они принадлежат одному резцу. Вообще на духовных грамотах великих и удельных князей русских должно искать печатей высшего нашего духовенства, потому что завещания всегда писались при духовном отце, обыкновенно за его подписью, разбирались по законам духовным, а не светским и, следовательно, для большей крепости утверждались подписью и печатью духовного лица, бывшего при составлении этого документа. Самое название его — духовная — показывает, какое влияние имело на составление его духовенство. Сообразно такому началу к завещанию великой княгини Софии, вдовствовавшей супруги великого князя Василия Дмитриевича, привешена восковая печать: с одной стороны то же изображение Божией Матери, а с другой надпись: Божиею милостью смиренный Иона митрополит всея Руси (Там же. С. 194). Далее к духовным грамотам великого князя Василия Васильевича, писанным около 1462 г., также привешена печать митрополита с изображением, которое разнится от описанных тем, что Божия Матерь представлена не в поясном изображении и не с младенцем на персях, а сидящею на престоле и держащею И.Х. на руках, с боков надпись: Мр: Ис.Χс.Θγ, а на обороте: Милостью Божьею смиренный Феодосии митрополит всея Руси (Там же. С. 473) (табл. VIII, рис. 3). Точно такою же печатью с переменою, разумеется, имени: смиренный Геронтий митрополит всея Руси - укреплена духовная 1486 г. князя Михаила Андреевича Верейского (Там же. С. 206, 208). Эмблема, раз усвоенная этого рода печатям, осталась и на печати митрополитов Симеона, Макария (Там же. С. 302) и др.

Таблица XXIII

Означенное изображение было коренным и основным: от него, по правилу, не отступали ни митрополиты, ни другие архиепископы; тем не менее с XVI в. благословляющая рука становится эмблемою, часто встречающеюся на печатях лиц духовного звания. Первая известная нам печать с этим типом принадлежит митрополиту Даниилу (Там же. С. 333, 404, 473 и др). На одной ее стороне кисть руки и персты сложены так, как слагаются для благословения, а вокруг надпись: Рука митрополита Даниила всея Русии, а на обороте: Божьею милостью смиренный Даниил митрополит всея Русии (табл. VIII, рис. 5). Тем не менее прежнее изображение Пресвятой Девы Марии встречается на печатях и позднее (Там же. С. 415, 417,422). Наконец оба эти типа иногда соединялись: а именно к записи боярина Ивана Петровича Яковлева, данной в 1565 г. за поручительством московского митрополита Афанасия царю Иоанну Васильевичу о верной службе, привешена печать, на одной стороне которой изображена Богородица с Предвечным Младенцем и обычными надписями, а на оборотной, в средине — благословляющая рука, осененная ветвями, а вокруг ее надпись: Божиею милостью смиренный Афанасий митрополит всея Руси (Там же. С. 636).

Приговорная грамота всего духовного чина 1581 г. о монастырских вотчинах была утверждена одиннадцатью печатями, из которых царская, митрополичья и две архиепископских из красного воска на красных же шелковых снурках, а семь остальных из черного воска на черных шелковых снурках; но из печатей этих сохранилось только девять. Из них стоящая рядом с царскою, митрополичья, носит изображение Божией Матери, лик которой видим и на четырех епископских печатях, а изображение руки - на одной епископской и двух архиепископских (Там же. С. 506, 536). Редко и в виде изъятия встречаются на архиепископских печатях вместо образа Божией Матери образа других святых, может быть, по имени владельца печати; так, из 10 печатей духовных лиц, привешенных к грамоте о восшествии на престол царя Михаила Федоровича, одна (неизвестно чья, ибо надпись стерлась), кроме руки, носит изображение св. архистратига Михаила (Там же. С. 596 (Ср.: Там же. С. 536, 586; Т. 2. С. 101; Проб. Древней российской вивлиофики. Т. 7. С. 134, 158).

Подобные изъятия, впрочем, нисколько не нарушали общего правила, утвержденного обычаем, а впоследствии и законом, а именно: в 1564 г. царь Иоанн Васильевич постановил, чтобы по примеру прежних веков митрополиты и архиепископы печатали свои грамоты на красном воску, на печати же иметь им изображения с одной стороны: лик Богоматери с Младенцем, а с другой руку — благословленную с именем митрополита (Карамзин. Т. 9. С. 20; Примеч. 94).

Таблица XXIV

Патриаршая печать почти всегда была красного воска на шнурах, двусторонняя, величиною в рубль серебром и даже более, с изображением на одной стороне Богоматери, а на другой благословляющей руки с подписью вокруг: Божиею милостию святейший патриарх царствующаго града Москвы и всея Русии (Летописи и труды Моск. о-ва истории и древностей российских. Т. 3. С. 56-57; СГГД. Т. 2. С. 101). У патриарха Иакова изображение на печати осталось то же, но надпись вокруг благословляющей руки пространнее: Божиею милостью архиепископ царствующаго града Москвы всея Великия, Малыя и Белыя Росии патриарх Никон (Аполлос (Алексеев). Начертание жития и деяний Никона... М., 1845 (В прил.)) (табл. VIII, рис. 7). Но кроме этой большой печати у патриархов была и малая, односторонняя, с благословляющею только рукою и надписью вокруг: Божиею милостью великий патриарх московский и всея Русии. Известно, что подобная печать была у патриарха Филарета, родителя царя Михаила Федоровича.

Высшие степени духовной иерархии нашей были доступны и лицам нерусского происхождения: образованность и заслуги всегда открывали у нас всякому путь к высшим почестям и достоинствам. Если лица эти происходили из такой фамилии, которая имела право на герб, то они сохраняли его и только для показания своего звания прибавляли к родовой эмблеме известные атрибуты. Для примера мы укажем на герб митрополита Киевского Петра Могилы. Отец его был князем Волошским, а сам митрополит родился в Молдавии около 1597 г. Первая его молодость была посвящена военной службе, потом он, следуя влечению своему к монастырской жизни, постригся в Киево-Печерской лавре и, наконец, в 1633 г. был посвящен в митрополиты Киевские (Евгений (Болховитинов). Словарь исторический о бывших в России писателях духовного чина Греко-российские церкви. 2-е изд., испр. и умноженное. Спб., 1827. Т. 2. С. 156-157). Портрет его, вероятно современный самому митрополиту, сохранился в Голосиевской пустыне, отстоящей от Киева в четырех верстах и приписанной к Киево-Печерской лавре (Амвросий. История российской иерархии. М., 1811. Т. 3. С. 735). На портрете этом (Портретом мы обязаны известному художнику-археологу Ф.Г.Солнцеву, снявшему изображение это на месте) изображен герб рода Могил, составленный совершенно правильно из следующих эмблем: щит разбит на два и рассечен на три, так притом, что средний столб не доходит до верхнего края герба. Щит весь цвета красного, кроме средней полосы, золотой. В первой четверти видим обыкновенный атрибут гербов фамилий молдавского происхождения — воловью голову с кольцом во рту, над головою между рогами звезда, а повыше ее корона; во второй четверти две накрест положенные стрелы, а между ними копье, в третьей белая птица, летящая влево, несет в носике крест, а над нею корона, и, наконец, в четвертой польская геральдическая фигура, т.н. novina, или же чаша, в которую поставлен меч. Средняя полоса разбита также на две части, из которых в верхней скрещены две сабли, а в нижней между двумя лунами, обращенными в противоположные стороны, крест. Щит увенчан архиепископскою золотою митрою, с правой стороны ее виден крест, а с левой святительский жезл; по бокам же щита следующие буквы: П.М. А. М. К. Г.Е. К.А. П., означающие Петра Могилы архиепископа, митрополита Киевского, Галицкого, екзарха Константинопольского, архимандрита Печерского печать (табл. IX, рис. 1). Для сравнения считаем нелишним указать на другое, также современное самому Петру Могиле, изображение его герба (Герб этот напечатан на Львовском Апостоле, выпущенном в 1639 г. из типографии Михаила Слиоски), замечательное потому, что его внешняя форма еще более носит признаков молдавского происхождения рода Могил (молдавскою шапкою коронован герб), что внешние атрибуты могли с этого рисунка перейти в герб патриарха Никона, и, наконец, потому, что есть некоторое различие в разделении щита и в эмблемах; а именно: щит разбит на два и рассечен на три, в первом поле в кольце у вола изображены две скрещенные шпаги, а по бокам воловьей головы представлены справа солнце, слева — луна; в третьем поле вместо стрел копья, и в четвертом - над птицею, несущею в клюве крест, нет короны. Прочие эмблемы и буквы, щит окружающие, сходны с предыдущим (табл. IX, рис. 2).

Таблица XXV

Следуя тому же началу, и св. Дмитрий Ростовский, происходивший из благородной малороссийской фамилии Туптало (Евгений. Словарь... С. 116; Бантыш-Каменский. Словарь достопамятных людей Русской земли... Спб., 1847. Т. 1. С. 522), наследовал от предков своих родовой герб — треугольник в красном поле - и прибавил к нему святительские утвари (Тромонин К. Я. Достопамятности Москвы. М., 1843. С. 33).

По происхождению своему патриарх Никон не имел права на герб, тем не менее он, как бы не довольствуясь изменением надписи на обычной патриаршей печати, сочинил себе герб. Возможность такого явления становится совершенно понятною, когда вспомним герб Петра Могилы, который мог быть первообразом для герба патриарха Никона, и что именно в царствование Алексея Михайловича родилась у нас мысль о гербах. В это время сложился окончательно государственный наш герб и упоминаются первые герольды в России.

С другой стороны, сравнение патриаршего герба с гербом папским не оставляет сомнения, что второй имел влияние на составление первого (табл. X, рис. 7, 8). Царская же корона украшает герб этот, может быть, случайно, а может быть, соответствует титулу, который был усвоен Никону: Божиею милостью Великий Государь и пр. Буквы по бокам щита, расположение, даже очертание их напоминают собою те, которые видим на портретах царя Алексея Михайловича и других современных Никону гербах, напр. Богдана Хмельницкого (Герб этот сохранился на портрете Богдана Хмельницкого и состоит из изображения казака, имеющего на плече ружье. Над щитом возвышаются три древка от знамен, а вокруг буквы: Б.Х. В.Е.Ц.В. З.Г., т.е. Богдан Хмельницкий войска его царского Величества Запорожскаго гетман. (Чтения в о-ве истории и древностей российских при Моск. ун-те. Засед. 26 апр. 1847 г. № 9. Прил.)); следовательно, повторяем, все эти атрибуты говорят против мнения тех, которые утверждают, что будто герб этот несвоевремен и не мог принадлежать тому лицу, которому он приписывается. Пока не будут найдены доводы более убедительные, мы признаем герб этот за подлинный и предлагаем его описание (табл. X, рис. 8).

Щит серебряный, разделенный на 4 части: в верхних изображены Евангелие и благословляющая рука, а в нижних - ключ (в подражание гербу папскому) и пятисвечник. Над щитом корона, усаженная драгоценными камнями. Ее венчает крест, а с нее на цепи спускается к щиту образ Спасителя (у Петра Могилы в этом же положении видим крест). Корону на шнурах, обвивающихся вокруг креста и архипастырского жезла (точно так, как у Могилы), накрест лежащих, поддерживают два ангела. В руках у них по щитку с надписями: патриарх и Никон. Намет голубой с серебром. В девизе заключается объяснение составных частей герба: "Егда печать сию верный смотряем, велика пастыря всем уподобляем. Десницу, светильник, ключ, Евангелие, образ Спасов крест, жезл, венец, качалие". По сторонам щита помещены начальные буквы титула патриарха, а именно: Н.М.Б.В.Г.С.А.М.В. В.М.Б.Р.П; т.е. Никон милостью Божиею Великий Государь Святейший Архиепископ Москвы всея Великия Малыя Белыя России Патриарх.

Составитель жизнеописания патриарха Никона, архимандрит Аполлос (Аполлос. Краткое начертание жизни и деяний Никона. М., 1846. С. 190; Тромонин К.Я. Указ. соч), заимствовал описанный герб из книги: Рай мысленный, 1659 г., хранящейся в Иверском Валдайском монастыре. Одна цифра, когда написана означенная книга, сохранившая нам этот драгоценный памятник, опровергает мнение тех, которые не верят в подлинность его: в это время Никон достиг высшего предела силы и значения. Во всяком случае, любопытно бы знать, кто составил этот герб, когда, на основании каких данных и, наконец, употреблял ли его сам патриарх. Сведения эти могли бы во многом уяснить историю наших гербов.

Печатей лиц духовного звания степеней низших осталось немного. На них изображалась благословляющая рука с надписью - чья она. А если духовное лицо занимало какую-нибудь особенную должность, то на печати помещалась и ее эмблема: так, на печати ключаря был изображаем ключ (Временник Моск. о-ва истории и древностей российских. Т. 3. Смесь. С. 3); или помещалась надпись, свидетельствовавшая о занимаемой должности, например у келаря Троицкой лавры — Печать келарьская Сергиев (скаго мо) настыря (табл. VIII, рис. 2), печать старца Варлама Вороникова (табл. VIII, рис. 6) и т.п. Такими печатями утверждались разные отписки;, но, кроме того, употреблялись духовенством печати, которые были назначены для известной именно цели; так, напр., сохранилась печать, которая заменяла нынешние исповедные свидетельства, даваемые в одном приходе для допущения к причащению св. Тайн; в другом, в Карабановском собрании, есть серебряная круглая печать с ушком, с одной ее стороны изображен ключ с надписью вокруг: Печать попа Даниила Анисимова, а с другой стороны: пожаловать причастить святых Христовых Таин (Филимонов Г. Д. Описание памятников древности церковного и гражданского быта Русского музея П. Коробанова. М., 1849. Табл. XXXIX-XL, р.п. II). Подобно тому была в Успенском соборе в Москве особая печать для венечных памятей с надписью вокруг: сия... Пресвятыя, а в средине Богородицы (табл. VIII, рис. 4) (Буквы С и 3, на печати сохранившиеся, не означают ли год 7206, т.е. 1698?).