Глава тринадцатая

§ 69. Гербы городов. Часто исследователь напрасно ищет причины и основания того или другого установления, древностью завещанного, и нередко приходится ему отказаться от объяснения необъяснимого. Нельзя скрыть, что затруднения подобного рода не чужды отечественной археологии и древней сфрагистике при вопросе, почему тот или другой государь выбивал на своих монетах и медалях такое или иное знамя ? по каким основательным причинам он его менял? что означало такое или иное изображение на печати? Вопросы эти ни в каком случае, впрочем, не могут почитаться плодом праздного любопытства, тем не менее они не разгаданы и не объяснимы, и самая наука об отечественных древностях еще так нова, что и попытки для разрешения этих любопытных вопросов у нас не сделано. Должно признаться, что и фактов, которых собрание могло бы способствовать их уяснению, слишком недостаточно. Оттого приходится нередко довольствоваться одними догадками, хотя наука вообще их мало уважает по их нетвердости и шаткости, как часто одна догадка сменяет другую, и ум не знает, на чем остановиться? Впрочем, такое явление не есть исключительная принадлежность нашей археологии вообще и нашей геральдики в особенности. На Западе видим то же: рыцарь выбирал себе или принимал от своей дамы ту или другую эмблему; сам он почти всегда знал, что означает каждая часть его герба, всякая фигура на его щите, но вместе с личностью умирало часто сознание это, и последующие поколения, принимая от своего славного предка атрибуты его достохвальных подвигов, может быть, гордясь ими, не заботились разгадать, какой именно подвиг, какая именно характеристическая черта прошедшей жизни их рода ввели тот или другой знак в фамильный герб.

Такое же затруднение представляют изображения на наших древних городских печатях и гербах. Отчего у Пскова, напр., барс? Конечно, не оттого, что здесь когда-нибудь мог водиться этот зверь. Отчего Смоленск выбрал себе райскую птицу? Дать положительный ответ на этот вопрос невозможно, хотя присутствие в смоленском гербе пушки может быть объяснено положением этого города на границе Литвы и России, частыми вследствие того осадами, которые город этот претерпевал целые столетия, и сильным вооружением его крепости. Несмотря, однако, на такую необъяснимость эмблем во многих городских гербах, возможна их история: она нередко начинается с глубокой древности (напр., для Киева), знамя постепенно изменялось под влиянием исторических обстоятельств, и, следя за такими изменениями, можно дойти до того вида, в котором гербы городов представляются в настоящее время. Вообще легче разъяснять эмблемы, вошедшие в гербы новые, особенно те, об установлении которых остались свидетельства (напр., эмблемы гербов для областей и городов царства Сибирского), чем разгадать смысл и значение гербов старых. В этом случае может помочь та же метода, которую мы употребляли для разъяснения московского герба и государственной печати.

Со времени утверждения в России государственного герба изображение его постоянно видится на монетах и на печатях, и если бывали в этом случае какие-нибудь различия, то они, будучи несущественными, свидетельствуют об одном, что всякое учреждение совершенствуется и что общие успехи в развитии искусств не могли не отразиться на печатях и в чекане денег. Тем не менее сравнение печатей, от времен Иоанна III и последующих правлений оставшихся, с штемпелями на деньгах Московского государства, доводит до убеждения о их сходстве и даже о тождестве. Не один вывод старались мы сделать из такого сравнения: в некоторых случаях оно одно может довесть если не до положительных и непреложных фактов, то, по крайней мере, послужит основанием для относительно верных догадок и предположений. Пусть будут они не более как началом, попыткою, которую усовершенствовать, докончить суждено другим, более счастливым, исследователям.

Но можно ли ту же методу сравнения штемпеля на монетах с эмблемами на печатях применять к печатям и гербам княжеским и городским, когда изображения на них беспрестанно и, по-видимому, произвольно изменялись? То же явление видели мы в истории печати и герба Москвы и остаемся при убеждении, что если разбирать эмблемы с знанием дела, а главное, истории княжества или города в данную эпоху, то откроется ряд событий в лицах. Эта система толкования памятников древности давно принята на Западе. Отечественная археология, чтобы усвоить себе характер науки, не может обойтись без применения того же начала и к нашим древностям: при помощи его только наша нумизматика может из простого описания непонятных изображений на деньгах обратиться в систематическое целое. Если с этой точки зрения смотреть на монеты удельных княжеств, то те эмблемы, которые теперь кажутся произвольными, которых у нас не перестают считать обязанными своим происхождением воображению денежника, окажутся соответствующими истории. Но при этом является одно препятствие, которого не представляла Москва. Удельных денег от XV и XVI вв. осталось немного: Москва вместе со своею администрациею вводила свою денежную систему с московским штемпелем во все области, к ней присоединяемые. Но, с другой стороны, древность завещала нам другие памятники, на которых сохранились областные и городские печати, и ими-то мы воспользуемся для истории городских гербов.

§ 70. Русский орел на государственной печати, царских тронах, государевой утвари был обыкновенно окружаем гербами областей, к Москве присоединенных и имевших уже прежде свои печати. Выше мы имели уже случай заметить то соответствие, которое существовало между титулом государя и атрибутами его гербов. В доказательство того, как строго соблюдалось это начало, достаточно двух примеров. Великое княжество Киевское, исконная вотчина России, говоря языком древних наших грамот, отторгнуто от России и потому не упоминается в титуле государей русских XV и XVI вв.: напрасно стали бы мы искать печати киевской в ряду других старых печатей, окружающих государственный герб времени Иоанна Грозного (табл. XV, рис. 6), а между тем знамя это образовалось еще в XII в. С другой стороны, на печати Грозного виден еще смоленский герб (хотя не такой, каким он изображался позднее), которого нет на троне царя Михаила Федоровича, ибо Смоленск в то время принадлежал Польше. На памятниках же позднейшего времени, напр. на тарелке царя Алексея Михайловича, государственным и областными гербами украшенной, смоленская печать занимает принадлежащее ей по порядку место (табл. XV, рис. 2); из чего заключить должно, что она изготовлена после Андрусовского с Польшею мира, по которому России возвращен, между прочим, и Смоленск.

Николай I

Памятники, о которых мы не раз имели уже случай упоминать и на которых сохранились изображения старых наших городских гербов, суть: 1) государственная печать царя Иоанна Васильевича IV (табл. XV, рис. 6); 2) серебряный, золоченый трон царя Михаила Федоровича, переделанный впоследствии в двойной трон для царей Иоанна и Петра Алексеевичей. На задней стенке, или прислоне, трона повешена пелена, шитая пряденым серебром и унизанная жемчугом. На ней посредине изображен двуглавый орел с московским гербом (вправо) на персях, а по каймам, между золотыми травами, видны двенадцать гербов царств и областей Российских (табл. XV, рис. 7—10). За завесой, с левой стороны прислона, находится отверстие вроде слухового окна, за которым, вероятно, сидел наставник десятилетнего царя Петра (Древности Российского государства. Отд. 4. С. 113-114. Рис.; Отд. 2, № 78-83. Для образца прилагаем у себя несколько с этого памятника изображений (табл. XV, рис. 7-10)); 3) тарелка царя Алексея Михайловича, в средине которой вычеканен государственный герб: двуглавый, тремя коронами венчанный орел, держащий скипетр и державу. Крылья и главы орла зеленые, а клюв и лапы розовые. Вокруг этого изображения по краям тарелки, между трав, плодов, птиц, видно 16 гербов, каждый в особенном щите (табл. XV, рис. 2-5), и притом так, что гербы главных княжеств изображены в больших щитах под особыми коронами (рис. 2), а гербы второстепенные — в щитах малых. Кроме того, что на тарелке этой сохранились изображения гербов, она важна и потому еще, что здесь видна уже попытка отличить их красками, чего прежде не было (Древности Российского государства. Отд. 5, № 42); и 4) огромного размера изображение государственной печати в дневнике Корба, сопровождавшего в 1698 и 1699 гг. австрийского посланника, отправленного императором Австрийским к русскому двору для переговоров о войне с Турциею (Adelung. Kritisch-litterärische Uebersicht der Reisenden in Russland bis. 1700. Bd. II. P. 397-399). Корб оставил подробное описание своего пребывания у московского двора. В настоящее время оно очень редко. В нем представлен государственный двуглавый орел, имеющий в сердце московского ездца, на крыльях несущий гербы великих княжеств Киевского, Новгородского, Владимирского и царств Астраханского, Сибирского и Казанского и, наконец, окруженный гербами: Смоленским, Псковским, Тверским, Подольским, Пермским, Болгарским, Черниговским, Полоцким, Ярославским, Удорским, Кондийским, Мстиславским, Иверским, Кабардинским, Черкасскими Горских земель, Карталинским, Свейским, Витебским, Обдорским, Белоозерским, Ростовским, Рязанским, Новгород-Низовские земли, Вятским, Югорским и Волынским (табл. XVII). Сравнение этих гербов с полным титулом Петра Великого и надписью на его государственной печати доказывает строгое соответствие между титулом государя и атрибутами его герба (Под орлом подписано обращение к Петру: "Moscos Petro doces, data crescere regna per arma, arcesbella domant, te modo facta zaro").

Для геральдики России печать эта замечательна во многих отношениях: она дает основание утверждать, что все главные области России, принадлежавшие некогда роду Мономахову и из которых многие по разным случайным обстоятельствам были отторгнуты, от России и, наконец, опять стеклись под крылья нашего могучего орла, имели уже в XVII в. свои гербы, так что Петру Великому оставалось только придать эмблемам этим геральдические формы, постоянные цвета и т.д. Города же, менее значительные и, главным образом, не бывшие столицами в удельных княжествах, получили гербы в позднейшее время.

§ 71. Из областных гербов наших самый твердый и ранее других установившийся есть герб московский. Неразрывное его соположение с двуглавым орлом в государственном гербе, частое употребление, наконец, та идея, которая ему придавалась московским великим князем и царем, должны были охранять изображение это от всяких произвольных перемен и нововведений. В отечестве нашем уважение к этому гербу было постоянно, и потому, в сущности, был он неприкосновенен. Иностранцы же, в России бывшие, позволяли себе делать в этой эмблеме произвольные изменения: так, напр., Герберштейн, оставивший потомству два изображения московского герба в двух своих сочинениях, кроме того, что обратил ездца вправо, изменил и самую его фигуру. На портрете московского государя, приложенном к древнейшим изданиям Герберштейна (Moscowiter vunderbare Historien von Herberstein zu Basel. 1563), всадник представлен нагим, и как ему, так и коню даны положение и вид неестественные (табл. VII, рис. 2), а между тем в изданной в 1560 г. самим Герберштейном автобиографии (Gratae posteritatis Sigismundus liber baro in Herberstein, Neypirg et Guettentag, primariu ducatus Carinthiae haereditariusque et camerarius et dapifer etc immunitate meritorum erga donatus, actiones suas a puero ad annum usque aetatis suae septuagesimun quartum brevi commentario notatas reliquit. Viennae, 1560) всадник представлен в развевающейся епанче, но он без лат, конь имеет форму такую, какую придавали ему на печатях московских, но дракон с волчьею головою (табл. VII, рис. 1).

Что касается до других областных и городских гербов, то мы, излагая их единственно с целью объяснить эмблемы, входящие в гербы княжеских родов, от Мономаха происшедших, не будем останавливаться на описании гербов всех областей и городов, тем более что представим подробное их описание, от начала XVIII столетия сохранившееся. Для нашей цели важны гербы: киевский, новгородский, черниговский, Смоленский, Ярославский, Ростовский, Белоозерский и Стародубский. Погони же герба литовского, так часто повторяющегося в гербах наших княжеских и дворянских фамилий, от Гедимина происшедших, мы здесь не коснемся, так как об истории его было уже упомянуто выше. Об означенных гербах мы заметим следующее:

1) Киевский герб сохранил то же изображение, которое видели и на древних киевских печатях: это архангел Михаил в белом одеянии с мечом в правой и копьем в левой руке (Указ 1782 г. июня 4 (№ 15422)).

2) Новгородский. Под влиянием ли западных своих соседей, с которыми Новгород и Псков приходили так часто в торговые и политические сношения, или по другим причинам, как бы то ни было, на печатях двух этих городов рано образовались и правильно сохранились геральдические фигуры. Печатей новгородских было несколько: с тамгою и с писью (т.е. подписью), но употреблялась долее других и перешла в новгородский герб собственно печать вечевая, описанная выше (табл. ХIV, рис. 5). Степени веча и посох архиепископа служили представителями светской и духовной властей града св. Софии. По присоединении Новгорода к Москве те же эмблемы перешли в печать воеводскую и встречаются на отписках воевод новгородских XVI и XVII вв. В последствии времени по бокам степеней веча поставлены медведи (табл. XV, рис. 3, 6, 7) (На серебряном троне царя Михаила Феодоровича в нижней половине щита представлены плавающими две рыбки (табл. XV, рис. 7): эмблема, могущая означать местоположение Новгорода на берегу Волхова. Прибавление это, впрочем, никогда не считалось непременным и неизбежным); а когда в конце XVII или начале XVIII столетия вечевые степени заменены великокняжеским царским престолом, с накрест положенными скипетром и крестом, то вместо архиепископского посоха и в память того влияния, которое владыка Новгородский имел на деле, поставлен за престолом трисвещник. Таким образом сложился нынешний новгородский герб (1781 г. авг. 16 (№ 15209) Высоч. утвержденный доклад Сената).

3) Если на печати царя Иоанна Васильевича (табл. XV, рис. 6) герб смоленский изображен в виде великокняжеского престола, на котором положена Мономахова шапка, то это или по общепринятому для всех бывших великих княжеств символу (табл. XV, рис. 5, 9), или по ошибке мастера, потому что Тверскому великому княжеству присвоена эмблема герба ярославского — медведь. Обыкновенно же смоленский герб состоял из изображения лафета, на котором сидела райская птица подстрелена (табл. XV, рис. 2), может навесть на догадку, что Смоленск, пограничная и всегда исправно вооруженная крепость (Дополнения к Историческим актам. Т. 5. Примеч. № 26, 51), не раз служила к тому, что поляки и литовцы бывали отражаемы и побеждаемы; а все былины о райской птице свидетельствуют, что ею обозначались самые вожделенные и недосягаемые предметы. Не таким ли для поляков и русских бывал и Смоленск? (Под польским владычеством смоленский герб был "на красной хоругви золотой посох". Niesiecki. Herbarz Polski. I, 182)

4) Пока Черниговское княжество принадлежало Литве и Польше, черниговский герб был двуглавый орел с распущенными крыльями, увенчанный одною короною (Herbarz. I. 229. Неизвестно, почему на печати Иоанна Грозного (табл. XV, рис.6) черниговский герб состоит из обнаженного меча); а на рисунке, который оставил Корб в своем дневнике, черниговский герб состоит из изображения одноглавого коронованного орла, держащего в левой лапе длинный крест, конец которого виден над правым его плечом (табл. XVII).

5) Герб ярославский не изменился в существенных своих атрибутах: это медведь, держащий в лапе посох. Различие состояло в том, что на упомянутой тарелке царя Алексея Михайловича он представлен идущим вправо и как бы упирающимся на палку, а в рисунке Корба медведь идет на задних же ногах влево и несет на плече знамя или чекан (Указ 1778 г. июня 20 (№ 14765)). Это, очевидно, произвол художника, — произвол, который не мог изменить главного и только вносил свой вкус во второстепенные атрибуты.

6) Герб ростовский изображен на престоле царя Михаила Федоровича и у Корба в таком же виде, в каком он остается до настоящего времени: в червленом поле серебряный олень, рога, грива и копыта у него золотые (Указ 1778 г. июня 20 (№ 14765)) (табл. XVII).

7) Герб белозерский есть старый: в голубом поле две накрест изображенные стерляди; над ними крест и луна (Указ 1781 г. авг. 16 (№ 15209)) (табл. XVII).

8) Стародубский герб прямо соответствует названию города: в серебряном поле старый дуб (Указ 1782 г. июня 4 (№ 15424)). Эмблема эта встречается на стародубской печати конца XVII в.

§ 72. Вообще к последней половине XVII столетия должно отнести начало составления городских гербов, как подробное разыскание истории государственной печати довело нас до результата, что при царе Алексее Михайловиче государственный герб достиг той полноты, которою он отличается и которую сохраняет, в сущности, неизменно до настоящего времени. Немногие (В архивах губернских присутственных мест должны, по нашему мнению, храниться важные для нашего предмета известия) о городской геральдике известия, сохраненные временем, доказывают несомненно, что царя Алексея Михайловича занимала мысль о введении у нас правильных гербов. Для этой цели было, как увидим ниже при изложении истории герольдии, написано несколько сочинений как русским, который был обязан в подробности знать правила государственной особенно геральдики и охранять неприкосновенность печати, т.е. царским печатником Артамоном Сергеевичем Матвеевым, так и иностранцами, которые вызывались в Россию или сами приезжали к нам.

Древность завещала нам, правда, некоторые областные и городские знамена; но так как место их было собственно на городских печатях, и, следовательно, к ним не были применимы правила о цветах, и вообще эмблемы эти не усвоили себе еще постоянных геральдических форм, то герольдам, приезжавшим к нам, предстояло дополнить этот недостаток. Городские гербы, окружающие государственный герб в дневнике Корба (табл. XVII), ясно свидетельствуют, что труды царя и его помощников принесли плоды. Тем не менее окончание этой работы было предоставлено позднейшему времени. Повод к утверждению прежде существовавших городских старых гербов и дополнению их новыми, сочиненными для городов, вновь построенных, был случайный; но он так богат последствиями, что необходимо на нем остановиться, тем более что предмет этот еще совершенно не тронут нашими археологами, а выводы из него должны многим увеличить объем результатов, добытых наукою в последнее время.

Устроенное Петром Великим регулярное войско требовало правильного распределения его по областям России для обеспечения продовольствия армии, и не один указ, великим государем изданный, свидетельствует, какое значение он придавал этой части государственного управления. Когда в 1720 г. все войско было расположено на подушном сборе и на каждую провинцию приходилось, смотря по ее объему и народонаселению, по одному полку и реже по нескольку полков, необходимо было устроить так, чтобы каждый полк, нося название области, в ней и был расположен, и чтобы полки, которые прежде назывались по фамилиям своих командиров, были переименованы по провинциям. Вследствие того в 1724 г. было принято за правило, что когда все полки займут квартиры по провинциям, тогда дать полкам имена сообразно областям, в которых они расположатся, и на полковых знаменах изобразить гербы тех провинций; а если в провинции будет размещено несколько разных полков, то дать им всем имя той провинции, различив их только по нумерам. Между тем, однако, у некоторых провинций и городов гербов не оказалось, хотя тем, которые построены или завоеваны Петром Великим (напр., Нарве, Выборгу, Кронштадту), были вновь даны гербы или утверждены прежде им принадлежащие. Вследствие того явилась потребность в сочинении городских гербов, но работа эта представляла столько затруднений, что, хотя прежняя мысль об изображениях на полковых знаменах и не была вовсе оставлена, императрица Екатерина I решалась заменить гербы на них вензелевым своего имени изображением, а впоследствии было даже приказано впредь "до конформации гербовника" оставить полкам старые знамена, какие у них до тех пор были; если же прежние окажутся слишком ветхими, то сделать в те полки один только раз знамена под государевым именем. Между тем в 1727 г. было возложено на обер-церемонимейстера графа Санти нарисовать правильные гербы, для чего велено было: "Дать ему живописцев из Канцелярии о строений; а какого цвета должны быть поля знамен и около полей зубчики" (для каждого полка и, следовательно, для каждой провинции различно) было указано Военною Коллегиею и утверждено императрицею.

Гербы городские, по составлении их, велено было представить для апробации в Верховный тайный совет, и когда утверждение их последует, то сделать с теми изображениями печати, "которыми губернаторам и воеводам отписки, доношения и прочие отправляемые письма, кроме партикулярных, печатать" (Рукописный указ из Верховного тайного совета 11 нояб. 1727 г).

Военная Коллегия очень часто относилась в "Высокий Сенат" и просила, чтобы гербы для городов, которые их не имеют, были немедленно составлены, для чего дозволено взять мастеров из артиллерии. В представлении Коллегии сказано, что гербы уже есть у знатных городов и они исчислены для ведома Сената, который затруднился вопросом, какие гербы должно еще составить?

Попытки делались, но, вероятно, неудачно. В 1728 г. Государственная Военная Коллегия относилась в Казначейскую контору о выдаче малярному мастеру Гезелю "за сочинение образцовых знамен по городам пятидесяти семи гербов, за краски и за александрийскую бумагу" тридцати шести рублей (Рукописный указ из Военной Коллегии 17 апр. 1728 г). Наконец, 12 июля 1728 г. последовал на имя "Генерала и ордена Св. Александра кавалера и над фортификациями Обер-директора графа фон Миниха" из Военной Коллегии указ, по силе которого велено было передать ему, Миниху, "для малевания на знаменах" как старые, так и вновь сочиненные городские гербы и по составлении их прислать все вместе со старыми в Военную Коллегию. Для этой работы определен к Миниху из бывших в доме Меншикова живописцев Андрей Баранов, которому за первый экземпляр герба велено было давать по 15, а за последующие снимки по 10 копеек.

В мае 1729 г. гербы эти были уже представлены Минихом в Военную Коллегию, удостоились высочайшего утверждения, и так как это первый чисто геральдический в отечестве нашем труд, в котором, как сказано в подлинной записке Коллегии, "гербы учинены с надлежащими обстоятельствы" (атрибутами), то мы считаем необходимым представить здесь реестр гербов с их описанием, до сих пор еще неизданным, во всей его подробности:

1. Герб государственный, по-старому, двоеглавый орел, черный, на главах короны, а наверху, в средине, большая императорская корона — золотые; в средине того орла Георгий на коне белом, побеждающий змия, епанча и копье желтые, венец желтой же, змей черный, поле кругом белое, а в середине красное. С этого времени осталось такое объяснение московского герба (Указ 1781 г. дек. 20 (№ 15304)), хотя еще в 1726 г. он именовался ездцом (Указ 1726 г. марта 11 (№ 4850)).

2. Имя его императорского величества Петр Второй против конфирмованного: два покоя двойные латинские золотые, внизу цифры II; поле лазоревое, наверху императорская корона, пальмы зеленые.

3. Лейб-регимент, по-старому, венец зеленый лавровый один, под ним корона императорская золотая, поле красное.

4. Санктпетербургский, скипетр желтый, над ним герб государственный, около его два якоря серебряные, поле красное, вверху корона императорская (против последнего Сантиева).

5. Ингерманландский, две стены наискось, белые с зубцами, поле лазоревое.

6. Московской, Георгий на коне, против того, как в средине государственного герба.

7. Киевской, по-старому, в средине ангел в белом одеянии с мечом, сияние желтое, поле лазоревое.

8. Володимерской, против старого, лев, стоящий на задних ногах, на главе корона желтая, а в передних ногах держит крест длинный серебряный, поле красное.

9. Новгородской, по-старому, на желтом престоле красная подушка и от нее к правой стороне скипетр, а к левой крест, от престола наверх подсвечник с тремя горящими свечами - желтые, да около престола два медведя: черные, поле белое.

10. Казанской, змей черный под короною золотою Казанскою, крылья красные, поле белое.

11. Астраханской, по-старому, сабля белая под короною астраханскою, черен (рукоятка) и корона золотые, поле лазоревое.

12. Сибирской, два соболя черных, стоящие на задних ногах, держат лук и корону золотые, меж ими две стрелы черные, а перья и копья красные, поле белое.

13. Тобольской, по-старому, пирамида золотая с конскою арматурою, знамена и барабаны красные, поле лазоревое.

14. Псковский, по-старому, барс, а над ним из облака рука, стоит на земле зеленой, поле лазоревое.

15. Смоленский, пушка черная, станок желтый, на пушке птица желтая без ног, поле белое, каковое сделал Санти (выше уже сказано, что это герб старый, XVII в.).

16. Эстляндский, такой же, как Ревельский, только без девицы.

17. Ревельский, по-старому; а как вновь учинен: три льва синие под коронами, да сверху корона, а над нею наверху девица под короною в белом одеянии; поле желтое.

18. Лифляндский, по-старому; как прежде была птица гриф белая о четырех ногах с крыльями и хвостом; поле красное; в передних ногах меч; на груди имя его императорского величества.

19. Рижской, по-старому и против того, каков ныне вновь учинен, меж двумя башнями ворота, в них внизу львиная голова под короною, над нею рогатки, ворота и башни красные, пестрые, около них орел двоеглавый черный, на двух главах короны, над воротами два ключа, над ними крест под короною, поле лазоревое, а земля зеленая.

20. Корельской, против нового, поле наверху красное, на низу лазоревое, внизу стоит белый журавль, держит камень, наверху две руки по плечо, держа по шпаге.

21. Тверской, по-старому, на серебряном стуле подушка зеленая, на подушке корона княжеская золотая, поле красное.

22. Пермской, по-старому, белый медведь, над ним Евангелие золотое, а над ним крест серебряный, поле красное.

23. Вятской, по-старому, в руке из облака лук с одною стрелою белою, а перо черное, в стороне крест красной, поле желтое.

24. Нижегородской, олень красный, рога и копыта черные, поле белое.

25. Черниговской, черный орел одноглавый под короною, в левой ноге крест желтый, а корона, нос и ноги желтые же.

26. Рязанской, по-старому. Князь в епанче и в шапке, в руке правой меч, а в левой ножны, епанча красная, платье, сапоги и шапка зеленые, шапка же соболевая, под ним земля зеленая, поле желтое.

27. Ростовский, белый елень, каково сделал Санти, рога и копыта желтые, под ним земля зеленая, поле красное. (Герб этот существовал раньше Санти).

28. Ярославской, стоящий медведь черный, на плече держит в лапе чекан красный, поле желтое.

29. Белозерской, по-старому, озеро белое, в нем две стерляди желтые, над рыбами месяц с крестом, месяц белый, крест желтый, поле лазоревое.

30. Бутырской, по старому гербовнику, центавр, а именно: по пояс человек, а ниже: туловище, ноги и хвост лошадиные белые, в руке лук со стрелою, поле красное, лук и стрела желтые.

31. Троицкий, крест желтой под короною, по-старому, поле красное.

32. Новотроицкой, белый крест, в средине имя Божие на три угла желтое, поле красное.

33. Белогородской, старый лев лежащий, желтый, а над ним орел черный одноглавый, под ним земля зеленая, поле синее.

34. Архангелогородской, против того, что учинил Санти, а именно: архангел в синем одеянии, с крыльями и с огненным мечом, побеждающий диавола черного, в другой руке щит красный, поле желтое.

35. Вологодской, против старого, держава золотая, на ней из облака рука с мечом белым, с золотым ефесом, поле красное.

36. Воронежской, по-старому, две пушки на станках желтые, из одной пушки выстрелено, и на ней сидит орел белый одноглавый, поле красное.

37. Суздальской, новой сделать: птица сокол в княжеской шапке, поле пополам: наверху синее, а внизу красное.

38. Углицкой, против нового, царевич князь Димитрий в одеянии царском, шапка княжеская с крестом, в правой руке нож, под пазухою левой руки агнец, поле красное, одеяние и шапка золотые.

39. Муромской, новой, стена белая и рука из облака, которая на золотой цепи держит княжескую корону, поле лазоревое.

40. Галицкой, воинская арматура желтая, и над нею наверху крест св. Иоанна белый, поле красное.

41. Луцкой, по-старому, из облака рука, в руке меч перерубает змия, рука и меч белые, змей черный, поле красное.

42. Азовской, по старому гербовнику, полмесяца и в нем крест серебряный, внизу две рыбы белые, поле лазоревое.

43. Симбирской, прежний старой: на столбу белом золотая корона, поле лазоревое.

44. Пензенской, три скопа пшеницы, ячменю, проса золотые, поле зеленое.

45. Свияжский, новый город деревянный на судах, на реке Волге, в ней рыба, поле лазоревое.

46. Уфимской, сделать вновь, лошадь белая на бегу, поле красное.

47. Севской, один сноп золотой ржаной на зеленом месте, поле синее.

48. Орловской, город белый, на воротах орел одноглавый черный, сверх орла корона золотая, в синем поле против печати той Орловской провинции.

49. Полтавской, против новоучиненного: внизу поле лазоревое, вверх красное, а кругом по две стороны белые; на лазоревом поле пирамида золотая, на красном верху две шпаги по сторонам, по правую сторону на зеленой земле знамя, на нем значит государственный герб, в средине имя императора Петра Великого, по другую сторону дерево зеленое пальм.

50. Стародубский, дуб старой, стоящий на зеленой земле, поле белое.

51. Глуховской, против вновь учиненного, токмо сделать яблоко покруглее.

52. Нежинской, против вновь учиненного: поле пополам, сверху красное, а снизу лазоревое, на нем две змеи под шляпою с крыльями, а наверху две руки.

53. Коломенской, на лазоревом поле столб белый, на нем вверху корона, около две звезды.

54. Павловской, по-новому: святый апостол Павел, поле белое.

55. Тамбовской, против нового рисунка: на лазоревом поле улей, и над ним три пчелы золотые, земля зеленая.

56. Козловской, против нового рисунка: козел белый, поле красное, земля зеленая.

57. Коротояцкой, вновь сделать: магазейн красный, а над ним рог с довольством, внизу река, поле лазоревое.

58. Елецкой, на белом поле елень красный, над ним ель зеленая.

59. Каргопольской, белый баран, лежащий в огне на дровах, что учинил Санти, поле лазоревое.

60. Устюжский, лежащий Нептун на берегу держит в обеих руках кувшины, из которых льется вода в одно место; кувшины красные, вода белая, поле зеленое.

61. Олонецкой, по-старому, рука белая из облака держит щит синий, а в высподи 4 ядра на цепях черные, поле желтое.

62. Ладожский, шлюза, ворота золотые, стены красные, поле лазоревое.

63. Шлюссельбургской, ключ золотой, под короною императорскою золотою, что сделал Санти; внизу крепость белая, поле синее.

64. Невской, по старому гербовнику, столб синий, шпага серебряная, эфес золотой, ключ золотой же, поле красное.

65. Кронштатской, вдоль половина поля красная, а другая лазоревая, на лазоревом караульная высокая башня с фонарем, наверху корона, а на красном поле черный котел, кругом острова вода.

66. Кроншлотской, против нового, на море Кроншлот белый, наверху корона и флаг, поле лазоревое.

67. Выборгской, по-старому, какой прислан из Выборга, на лазоревом поле внизу литера W, поперег полоса золотая, над нею три короны, а сверху два ангела с крыльями, в одеянии красном, крылья у одного лазоревые, а у другого желтые.

68. Кексгольмской, остров зеленый, кругом его вода белая, к острову ворота с башнями кирпичные, поле синее; под воротами имя императорского величества Петра Великого.

69. Нарвской, против старого, присланного из Нарвы, крест красный, над ним по обе стороны вверху два цвета равные.

70. Иванегородский, по-новому, город белый на зеленой земле, вверху поле лазоревое, на нем орел двоеглавый летящий, в устах у орла имя царя Ивана Васильевича.

71. Венденской, по-старому и как ныне вновь учинен: город красный, на нем человек стоит в латах черных, в правой руке шпага, в левой щит, земля зеленая, поле белое.

72. Эзельской, по-старому и против учиненного вновь: орел желтый, поле лазоревое.

73. Перновской, по-старому и как вновь учинен: из облак рука в красном одеянии белая, держит крест, а подле его ключ белый, поле лазоревое.

74. Питершанской герб вновь учинить: Петровы шанцы красные на камне белом, поле лазоревое.

75. Дерптской, против старого, что прислан из Риги: на зеленой земле ворота и две башни красные, в воротах в полумесяце звезда, наверху рогатка, над ним шпага с ключом, а сверху корона.

76. Копорской, по-старому, камень белый, над ним облако, поле лазоревое.

77. Ямбургской, по старому гербовнику, орел двоеглавый черный, над ним солнце золотое, поле зеленое, под орлом камень.

78. Дорогобужской, по-новому, три бунта (связки) пеньки, связано-лежащей серебряной, поле красное.

79. Якутской, на престоле белом Евангелие золотое, поле красное.

80. Енисейской, сделать новый: две белки красные, а сверху из облака самострел черный, поле белое.

81. Томской, человек, стоящий в рудокопне, в руках рудокопательные инструменты, поле желтое.

82. Самарской, дикая коза белая, стоящая на траве, поле лазоревое.

83. Царицынской, по-новому, два осетра белые, поле красное.

84. Терской, арбуз зеленой, вверху две кисти виноградные красные, поле вверху белое, а внизу желтое.

85. Курской, по-новому, три куропатки, натурально летящие в синем поле на изкось, а по обеим сторонам белые поля.

86. Брянский, мортира золотая, а по сторонам по куче бомб черных, поле красное.

87. Путивльской, поле сверху белое, а внизу желтое, в средине сукно красное, кругом покромы красные с черным, на сукне два челнока золотые, с цевками красными.

88. Рыльской, против новоучиненного: на желтом поле кабанья голова.

§ 73. В 1730 г. марта 8 дня дан указ Правительствующим Сенатом Военной коллегии о том, что гербы эти, отчасти заимствованные из прежних гербовников, отчасти вновь по приличеству городов составленные, утверждены, и по ним следует изготовить для полков знамена, а для губернаторов печати.

В этом указе прямо высказано, чем руководствовались составители городских гербов при избрании для них эмблем. Они застали: 1) гербы русские, с печатей перешедшие, которые везде и отметили именем старых, изредка только по ошибке приписывая их графу Санти. Древним эмблемам приданы, согласно правилам геральдики, обстоятельства, т.е. атрибуты (стоящие вокруг герба), которые также не были произвольны, а сообразовались с цветом, избранным государынею для знамен полков, в тех городах расположенных, и 2) прежние гербы городов иностранных, к России присоединенных, особенно Остзейских провинций, каковы гербы Лифляндии, Риги, Ревеля, Дерпта, Пернова, Эзеля, Вендена, Нарвы, Выборга и др. Характер этих гербов совсем иной: они резко отличаются своею рыцарскою загадочностью и сложностью от гербов русских как старых, так и вновь составленных.

Более обширное поле было предоставлено геральдику при сочинении гербов для городов русских, на печатях которых не было тех постоянных эмблем, которые могли бы найти себе место в городском гербе. Предварительно были вытребованы описания городов (Указ 1737 г. нояб. 18 (№ 7442). Сенатский), и при избрании для них знамен составители принимали три начала: 1) историческое, сообразно тому, какое событие ознаменовало историю города; 2) географическое, чем город изобилует, что производит, какое в нем замечательное здание, укрепление и т.п., и 3) начало соответствия герба с названием города. Первое начало, хотя бы должно было послужить главным источником и руководителем в этом случае, применялось реже других, что может быть объяснено тем, что история городов наших была мало известна. Мы укажем на гербы пермской (по выше приведенному списку 22-й), свидетельствующий о крещении этой страны; Суздальский (37), данный в память того значения, которое имело у нас Суздальское великое княжество в спорах удельных князей; Углицкий (38), напоминающий смерть несчастного царевича Дмитрия Иоанновича; Муромский (39), состоящий из атрибутов, свидетельствующих о том, что город этот был когда-то главным в княжестве. (Вообще княжеские шапка, престол, корона, держава избирались эмблемами для гербов городов, бывших прежде стольными, таковы, напр., Тверь, Суздаль, Муром, Новгород, Коломна, Орел, Симбирск и др.) ; Азовской (42), состоящий из полумесяца и креста, в знак того, что Азов был первоначально под турецким владычеством (символ его — луна) и присоединен к православному государству; Полтавской (49), напоминающий победу, одержанную русскими над шведами под Полтавою в 1709 г.; Иваньгородский (70), с вензелем великого князя Иоанна Васильевича, в память основания им этой крепости в 1492 г. для обороны пределов России со стороны ливонских рыцарей (Карамзин. Т. 6. С. 163).

Местоположение городов, преобладающие в них промыслы, укрепления дали эмблемы для гербов С. Петербурга (4), Питершанца (74), Белоозера (29), Свияжска (45), Каргополя (59), Устюжны (60) (при которой Юга и Сухона сливаются и образуют Северную Двину), Ладоги (62), Кронштадта (65), Шлюссельбурга (63) и др. У городов, славящихся своим хлебопашеством или сбытом хлеба, в гербах видны снопы того или другого хлеба, напр., у Пензы (44), Севска (47), Дорогобужска (78), подобно тому, как города, отличающиеся скотоводством, рыболовством, пчеловодством, имеют для отличия лошадь, барана, улей, рыбу; таковы гербы Уфимский (46), Самарский (82), Царицынский (83), Тамбовский (55), Курский (85), Путивльский (87) и др.

Наконец, в гербах некоторых городов эмблемы прямо соответствуют их названию, напр., гербы Троицкий (31), Новотроицкий (32), Козловский (56), Елецкий (58),Рыльский (88).

Теми же началами руководствовались геральдики наши и после этого первоначального труда, давшего гербы главнейшим городам, во время составления их существовавшим, в тех случаях, когда являлась потребность в сочинении новых гербов для городов, или вновь основываемых, или присоединяемых к державе Русской.

§ 74. Замечательно, что известному графу де Санти, который при Петре Великом сочинял гербы в Герольдии и вообще был, как видно, знаток геральдики, приписывается составление первых городских гербов. Из приведенного выше перечня гербов оказывается, что ему обязан своим гербом Петербург, что он дал внешние атрибуты гербам старым; но вся работа, мы видели, принадлежит не ему. Тем не менее в 1737 г. Правительствующий Сенат, выслушав предложение герольдмейстера об имеющихся в Герольдмейстерской Конторе гербах городов, сочиненных бывшим герольдмейстерским товарищем графом Сантием на полковые знамена, и о присланных для сочинения гербов этих из губерний и провинций описаниях городов, приказал: срисовав с гербов копии, отослать их в Академию наук, а подлинные хранить в Конторе. В эту же Контору велено было обратить, по переводе, отосланную в Академию подлинную на немецком языке "регулов геральдических печатную книгу" (Указ 1737 г. нояб. 18 (№7442). Сенатский).

Как ни велик был труд, графом Минихом исполненный, им не могла окончиться деятельность государей наших на этом поприще: во-первых, не для всех городов, уже существовавших в то время, были сочинены гербы, а для тех только, в которых были расположены полки; во-вторых, они не были приведены в порядок и распределены по губерниям, и, наконец, в-третьих, беспрестанно возникали новые города, и прежние местечки возводились на степень городов. Все это было причиною, что в царствование императрицы Екатерины II было издано несколько указов, которые довершили труд графа Миниха (Указываем на важнейшие об этом предмете постановления: 1777 г. марта 10 (№ 14596); 1778 г. марта 8 (№ 14717); 1778 г. июня 20 (№ 14765); 1779 г. мая 29 (№ 14884); 1780 г. янв. 8 (№ 14964), мая 7 (№ 15012); окт. 2 (№ 15069); окт. 10 (№ 15072-15073); дек. 22 (№ 15101); 1781 г. мая 28 (№ 15162, 15164-15165); авг. 16 (№15205-15211); 1781 г. авг. 23 (№ 15215), сент. 21 (№ 15236-15238); окт. 18 (№ 15260); дек. 20 (№15304) ; 1782 г. июня 4 (№ 15422-15424); июня 8 (№ 15427); 1783 г. июля 17 (№ 15786); 1784 г. марта 8 (№ 15953); 1785 г. марта 17 (№ 16164) и др). Работа эта была возложена на герольдмейстера князя Щербатова и герольдмейстерского товарища фон Эндена, равно как на состоявшего в должности герольдмейстера Волкова. Последнему до 15 губерний обязаны приведением в порядок старых и составлением новых городских гербов, которые и удостоились высочайшего утверждения.

Городовое положение, данное императрицею Екатериною II 1785 г. апреля 21-го, на права и выгоды городам Российской Империи, сделало герб необходимым для каждого города (1785 г. апр. 21 (№ 16137). П. 28). По сочинении такого герба в Герольдии, он всякий раз представляется на высочайшее утверждение.

Наконец, когда блаженный памяти государь император Павел Петрович повелел собрать дворянские гербы и издать Гербовник, было предписано составить в Герольдии Общий Гербовник городов Российской Империи, с тем чтобы подлинник, по воспоследовании на него высочайшего утверждения, хранился в Герольдии, а копии с него выдавались городам за определенный денежный взнос.

§ 75. Оканчивая тем историю городских гербов, считаем нелишним обратить внимание на форму щита, в который вмещались в разное время городские гербы. Из сравнения памятников отечественной старины, на которых гербы русские сохранились, оказывается, что твердых и непреложных правил на этот предмет не существовало, а все или, по крайней мере, очень многое зависело здесь от произвола и вкуса художника. Изображения, снятые с разных памятников официальных, равно как и не имеющих такого характера, вполне доказывают справедливость сказанного (см. табл. XV, рис. 2-5, 7-9). Тем не менее, однако, нельзя не заметить, что чаще выбирали щит русский, чем всякий другой иностранный, а так как в древней России он был круглый или овальный, то он избран для областных знамен, печать Иоанна Грозного окружающих, равно как Корбом для приложенного к его дневнику государственного герба (табл. XVII) и, наконец, Минихом для тех городских гербов, которые были утверждены в 1730 г. и реестр которым означен выше. В последствии щит изменился, и для городских, равно как для частных, гербов усвоена форма щита французского, преобладающая у нас до сих пор.